За год до смерти я встретил тебя - Ао Морита
Две девочки в ярких юкатах[16] и с бенгальскими огнями в руках[17]. Наверное, маленькие Харуна и Миура. Может, она рисовала, чтобы не забывать далекие дни.
– Акито-кун?
Харуна обернулась, заметив, что за спиной кто-то стоит.
– Время появилось, вот решил заглянуть, – объяснил я, присаживаясь напротив.
– Да? Спасибо. – Девушка тепло улыбнулась и закрыла альбом.
– Как себя чувствуешь?
– Сегодня хорошо.
– Здорово.
Сегодня она в самом деле немного порозовела.
– Ты каждую свободную минуту рисуешь?
– Больше все равно заняться нечем. Что-то тут людно стало. Пойдем в палату?
Как раз тут пришли четыре шумных девчонки, на вид класса примерно из восьмого. Одна из них – в желтой пижаме. Видимо, ее-то и положили в больницу, и к ней в гости наведались три подружки. Все три – в одинаковых спортивных костюмах. Я думаю, они занимаются в одной секции.
Мы освободили кресла и ушли в палату. Нам вслед летел звонкий смех. Мне подумалось, что Харуна сбежала вовсе не от шума, а от зависти к той девочке в желтой пижаме. Харуна казалась такой одинокой.
Наверняка она бы обрадовалась, если бы к ней тоже приходили друзья.
Кого она бы хотела повидать? И как мне это выяснить?
В палате она села на койку. Все пять гербер, как будто встречая меня, повернулись чашечками к двери.
– Присаживайся, – предложила Харуна, и я устроился на табуретку возле койки.
Девушка раскрыла альбом и вернулась к тому рисунку с огнями. Девочек окружали радужные искры фейерверков, на которые художница не пожалела карандашей.
– Харуна, ты бы хотела еще что-нибудь успеть? – вдруг спросил я.
Рука девушки замерла, и она подняла на меня глаза.
– Успеть? Мм, вроде нет. Да и что толку?
Она права. Вряд ли ее уже отпустят из больницы. Даже ненадолго.
– Может, с кем-то встретиться?
– С кем бы… – задумалась девушка. Секунд десять спустя решила: – Да, пожалуй.
Я уже приготовился услышать имя Миуры, но девушка неожиданно сказала:
– С папой.
– С папой? А он что, тебя не навещает?
– Ну…
– Родители развелись?
– Можно и так сказать… – уклончиво ответила девушка, угрюмо опустив голову. Кажется, не хотела говорить, почему она его давно не видела. – Я бы хотела попросить у него прощения.
– За что?
Харуна умолкла ненадолго, но потом пояснила, уставившись куда-то в пространство:
– Он у меня всегда любил спорт и путешествия. И говорил, что очень хочет объездить с дочкой кучу разных мест и поиграть в разных парках.
– И что?
– Но с моим здоровьем далеко не уедешь, а про спорт и говорить нечего. Когда мы решили всей семьей куда-то поехать, мне по дороге стало плохо и пришлось возвращаться, – хмуро продолжала Харуна. – Он из-за меня нагоревался, поэтому я хотела попросить прощения. За то, что родилась такая слабая. И нездоровая. – Девушка окончательно понурилась. – Перед мамой, разумеется, тоже.
– Тут не за что извиняться. Ты не виновата, что заболела. И никто не виноват! – воскликнул я, отчасти убеждая и себя тоже. – И вообще, почему он к тебе не приезжает? Тебе же тут так плохо.
Тут я заметил, что в моем голосе сквозит гнев. Я злился не только на ее отца, но и на Миуру.
– Он не может, – тепло улыбнулась Харуна.
– Значит, я его приведу. Раз сам не может, я его заставлю. Только дай номер телефона или адрес.
Девушка покачала головой.
– Не надо, спасибо, – ответила она все с той же мягкой улыбкой. И добавила, когда на глазах выступили слезы: – Мы скоро увидимся.
* * *
О том, что отец Харуны умер, я узнал несколько дней спустя.
Я совершенно неправильно понял, что она имела в виду под «скоро увидимся». Решил, что у них все разрешилось и уже скоро он ее навестит.
В тот день я после школы опять отправился в больницу. В палате сидела ее мама, только не в медицинской форме, а в обычной одежде. Я застыл на пороге, не решаясь войти, но она позвала меня присесть рядом. Сегодня она не работала, поэтому с обеда сидела у дочери.
Та чувствовала себя неважно и все это время спала. Я устроился по соседству и заговорил с мамой Харуны, глядя в спокойное спящее лицо.
Мне хотелось узнать, какой Харуна росла.
Уже в начальной школе она из-за слабого здоровья часто пропускала занятия и вместо этого либо отдыхала дома, либо лежала в больнице. Но это я знал еще от Миуры. Мать же рассказала, что Харуна была доброй и очень семейной девочкой.
Как-то раз она соврала, что хорошо себя чувствует, чтобы порадовать отца и всем вместе съездить отдохнуть. По дороге упала в обморок и потом со слезами извинялась за то, что испортила первую семейную поездку. Всегда старалась держаться, чтобы родные за нее не переживали.
И вот в феврале шестого класса, когда до окончания начальной школы оставался всего месяц, отец погиб в аварии.
Это случилось по дороге в больницу, где он собирался проведать дочь. Вроде как проехал на красный свет.
Харуна винила в его смерти себя.
Мол, если бы только я не лежала в больнице, отец бы не разбился. И на красный свет он якобы проехал из-за нее. Он просто устал от бесконечных тревог. Поэтому не заметил, что загорелся красный. Наверняка ненавидел дочь за то, что принесла ему столько горя.
Вот что мне рассказала ее мама.
Когда я все это услышал, страшно разозлился на себя. Мы с ней мыслили в разных категориях. Ведь когда я узнал о болезни, в первую очередь страшно обиделся на родителей.
Меня обуяло не только отчаяние, но и негодование. Гнев я направил на себя, на отца с матерью и даже на врачей.
Почему у меня оказалась такая редкая гадость? Потому что родился у таких родителей. А врачи – наверняка бездари безрукие, раз даже операцию мне провести не в состоянии. Я ненавидел людей, которые не сделали мне ничего плохого.
А Харуна – нет. Она винила только себя. И когда я узнал об этом, то понял, какой же я еще ребенок.
Мама Харуны рассказала и про Миуру. Что это единственная подруга дочери. Она часто приходила к ним в гости, девочки гуляли в парке неподалеку и вообще были не разлей вода.
В последнее время Миура что-то совсем не показывалась, и мама Харуны по этому поводу тоже очень грустила.
Фейерверки и огни они в юкатах тоже запускали. Значит, на рисунке и правда они.
Потом мне рассказали о том, как обстоят дела у Харуны в последнее время. Она
